— Ритка! Открывай! Я кому говорю? – язык у Сергея заплетался, но кулак продолжал стучать по двери, выбивая на ней барабанную дробь, которая разносилась на весь подъезд. На часы он, конечно, не смотрел, да и какая разница, что уже за полночь. Вечер удался, так чего переживать? Только вот ключи опять где-то посеял, так что придется ждать пока откроет его благоверная. – Спишь ты, что ли?! — Сергей саданул по двери ногой и привалился к ней плечом.
Спать хотелось просто невыносимо. Завтра вставать в пять утра. А это значит, что надо срочно укладываться, иначе он опоздает и на маршрут его никто не выпустит.
— Ритууууля! Ну, открывай уже, я сегодня добрый! – Сергей улыбался, но, если присмотреться было понятно, что эта улыбка не сулит Рите ничего хорошего.
Внизу хлопнула дверь подъезда и по лестнице поднялся сосед, который работал с Сергеем на одном автопредприятии.
— Ты чего, опять буянишь? – Саша сдвинул брови. – Да ты хороший! Скажу Петровичу, чтобы не выпускал тебя на маршрут! Совести у тебя, Сергей, никакой! – Александр махнул рукой и пошел дальше.
Ему, да и всему подъезду уже порядком поднадоела эта семья. Переехав сюда два года назад, Толмачевы не давали покоя всему дому. Бесконечные выяснения отношений сменялись периодами праздников и гульбы, которая часто оканчивалась скандалами. Но, больше всего соседей волновал вовсе не шум, не компании, которые постоянно собирались в квартире, а дети, которые росли у Риты и Сергея. Вадик и Ирочка как будто случайно попали в эту семью, настолько они отличались от своих непутевых родителей.
Вадику было одиннадцать, и он давно уже взял на себя заботу о маленькой Иришке, которой едва исполнилось три года. Именно он водил девочку в садик, куда ее устроила бабушка, пока была жива, забирал ее оттуда, кормил дома нехитрой едой, если удавалось что-то найти в холодильнике или на полках на кухне. Он умел сварить кашу практически из ничего и знал все о том, как сбивать температуру у ребенка.
Рита работала на двух работах, чтобы свести концы с концами, так как Сергей нигде не задерживался больше пары месяцев. Веселая, разбитная, она любила жизнь и принимала ее такой как есть, не пытаясь что-то изменить к лучшему. Ее все устраивало как есть.
— Отработала как следует, поела как следует, как следует в стаканчик заглянула и жизнь хороша! – хохотала она, невольно заражая весельем непутевую свою компанию, которая давно протоптала тропинку в ее квартиру, зная, что здесь им всегда рады.
Сергею нравилась ее жизнерадостность, но, когда у него случались неприятности, она начинала его раздражать. И тогда Рите доставалось «от души», что, впрочем, нисколько ее не смущало. Утром она замазывала очередные «следы страсти» и как ни в чем не бывало шла на работу, где на вопросы лишь посмеивалась, а если сильно донимали – злилась, не давая себя жалеть и вмешиваться в «естественный», как ей казалось, ход вещей. Ей вообще казалось, что этот самый ход определен заранее и поэтому нельзя ничего менять. Пусть все идет как идет. Она плыла по течению и это ее абсолютно устраивало. Скажи ей кто-то, что она может изменить свою жизнь, Рита просто рассмеялась бы ему в лицо. Как изменить то, что «на роду написано»?
— Мамка моя так жила, ее мамка так же жила и дальше копни — все то же самое. Так чего рыпаться? Мужик мне не самый плохой достался. С детьми тоже угадала, разница хорошая получилась. Живи да радуйся!
— Рита, но он же чисто тиран у тебя! Хоть бы заявление участковому написала! Вон, вся фиолетовая!
— Оттенок-то какой красивый! – хохотала Рита. – С ума сошли? Зачем я буду заявление писать? Чтобы без мужика остаться? Вот еще! Он как «погладит» вот эдак, так потом пару месяцев шелковый ходит, на работу устраивается и прощения просит каждый день.
Вадик смотрел на мать с отцом и понимал, что такая жизнь ему точно не нравится. Он рано понял, что такое сидеть голодным, когда никому до тебя нет дела. Испытав это на себе, он старался хотя бы для сестры сделать все, чтобы она от голода не страдала. Загляни кто-нибудь в их квартиру днем, когда мать была на работе, он мог запросто увидеть Вадика, который варил нехитрый суп на вечер или стирал одежки себе и сестре. В какой-то момент поняв, что внешний вид для людей почему-то очень важен, Вадик старался, чтобы Иришка в садик всегда ходила в чистом, да и за собой следил не меньше. И если у матери не хватало времени или желания постирать, то он прекрасно справлялся с этой задачей сам.
— Сыночек! Ты у меня самый лучший! Помощник мой! – подвыпившая Рита обнимала сына, не замечая, как он морщится и старается вывернуться из ее рук.
Вадик уже разобрался, что если он хочет другой жизни, то совершенно точно ему нужно стать непохожим на своих родителей. Он подошел к своей учительнице в школе и спросил:
— А что нужно делать, чтобы стать, например, космонавтом или летчиком?
— Нужно очень хорошо учиться.
Ответ был дежурным, но Вадик принял его как руководство к действию. И вскоре, удивленная учительница нарадоваться не могла на старательного мальчишку, не понимая, откуда берется такая усидчивость и желание знаний. А Вадик учился сам и по вечерам, прислушиваясь к звукам очередной гулянки, которые доносились из кухни, усаживал рядом Иришку, заставляя ее рассматривать буквы в букваре, складывать спички, чтобы научить считать и твердя:
— Учиться надо, Ирка, тогда никогда не будем есть просить у кого-то.
Иришка пока еще ничего не соображала, но преданно смотрела на брата и старалась делать все, что он от нее требовал.
Соседи не раз жаловались на Риту и Сергея, но к очередной проверке, о которой опека почему-то всегда предупреждала заранее, Рита выгребала из квартиры грязь, намывала окна, готовила, покупала нехитрые сладости и детей снова оставляли дома.
В тот день Вадик опаздывал в школу, так как Иришка с утра капризничала, плакала и не хотела идти в садик. Пока они собрались, время уже так убежало вперед, что Вадик понимал – сегодня ему точно достанется, потому, что на первый урок он не успевает. Они выскочили из подъезда и Вадик еле успел дернуть за руку Иришку, которая потеряла равновесие и, поскользнувшись на ледяной корке, которой был покрыт тротуар, чуть не грохнулась.
— Ой! – чей-то крик заставил его обернутся.
Вадик поднял глаза и увидел, что на дорожке, которая вела к подъезду, лежит девушка. Она явно сильно ударилась, потому, что даже не пыталась встать.
— Постой тут и подержи мой портфель! – приказал он сестре, отведя ее обратно под козырек подъезда.
Мальчик заскользил по дорожке к девушке и, присев на корточки, быстро ощупал обе ноги девушки, а потом протянул ей руку.
— Перелома нет. Хватайтесь! Сильно ударились?
— Ого, какой рыцарь! Спасибо! – девушка ухватилась за протянутую руку и осторожно встала. – Да вроде живая… А, ты сильный, даром, что маленький! – она разглядывала мальчика некоторое время, а потом протянула руку, — Вера.
— Вадик, — так же серьезно ответил на рукопожатие мальчик.
— Будем знакомы. Ты здесь живешь? – Вера махнула рукой в сторону подъезда.
— Ага.
— А это кто? – девушка показала на насупившуюся Иришку, которой уже надоело стоять на месте, и она нетерпеливо подпрыгивала, глядя на брата.
— Сестра моя, Иришка. Ладно, нам пора!
— Спасибо тебе еще раз. Будет время, заходи в гости. Я в тридцать четвертой квартире теперь живу. Если меня дома не будет, тебе мама моя откроет, Любовь Васильевна.
— Посмотрим, — Вадик важно кивнул и схватил за руку Иришку. – Пошли скорее, а то меня сегодня и так уже наругают.
Вера смотрела вслед детям и не могла понять, как в таком возрасте у мальчишки может быть совершенно взрослый взгляд. Она еще ничего не знала ни о доме, ни о соседях. Они с мамой переехали сюда после размена их большой трехкомнатной квартиры в центре. Маленькая двухкомнатная квартирка на окраине города – это все, что согласился им выделить отец после развода с мамой. Вера поначалу не понимала, почему нужно все менять, и она больше не сможет ходить в свою школу. Но, видя, как переживает мама, она поняла, что переезд и смена школы это не самое страшное. Самое страшное потерять доверие к человеку, с которым прожила больше двадцати лет и, который, в один прекрасный день, меняет тебя без оглядки на твою же копию, но ровно на эти двадцать лет моложе…
— Мамочка, ты только не волнуйся, хорошо? Пусть будет, как будет. Мне осталось-то уже всего полгода учиться. Буду ездить.
— Верочка, это очень далеко. Почти полтора часа в одну сторону.
— И прекрасно! Будет время подзубрить то, что надо. Я не хочу школу менять.
— Хорошо. Хоть и страшно мне тебя каждый день на другой конец города отпускать.
— Когда-то придется. А может и в другой город. Смотря, куда поступлю, мам.
— Ты права, конечно… — вздохнула Люба.
Она очень старалась поначалу найти квартиру в том же районе, где они жили, но муж поставил ей условие. Либо двухкомнатная, но на другом конце города, либо денег хватит от силы на коммуналку. Она не понимала, куда делся ее спокойный, уравновешенный, любящий Игорь. Тот человек, который общался сейчас с ней и не желал лишний раз видеть родную дочь – был совершенно чужим. И в который раз Люба поблагодарила свою бабушку, которая воспитывая ее, все время твердила:
— Не будь зависимой! У тебя должно быть образование и работа. Мало ли что.
Как в воду смотрела… Люба выполнила все, что хотела от нее бабушка и сейчас была рада, что может не волноваться о том, что им с Верой чего-то не хватит или они будут нуждаться. Она мечтала о том, как Верочка поступит в университет и, дай Бог, создаст семью. Ей было даже немного жаль бывшего мужа. Ведь она осталась при дочери, потом будет при внуках, а как сложится жизнь у него – было совершенно непонятно. Она лишь раз видела его новую «любовь» и поняла, что Игорю будет с ней очень непросто. Свое мнение, она, разумеется, оставила при себе.
Вера отряхнула пуховик и, осторожно ступая, дошла, наконец, до остановки. Хорошо, что сегодня первых уроков нет, а то бы точно опоздала. Школа, потом репетитор, а после тренировка. День был сегодня насыщенный и домой Вера возвращалась уже вечером, предвкушая, как расскажет маме о последней контрольной по английскому, по которой она получила пятерку. Не прошла даром подготовка. Уже у самого дома она вспомнила, что мама просила зайти в аптеку и мысленно чертыхнулась. Придется возвращаться.
Она развернулась и пошла обратно к остановке, где была единственная в их квартале аптека. Она вошла туда и подавила желание заткнуть уши. В аптеке стоял крик. Орал охранник, кричала женщина-провизор. И только маленькая фигурка, которую за плечо крепко держал охранник, стояла молча, боясь поднять глаза. Вера с удивлением узнала своего утреннего знакомца. Увидев в руках у охранника жаропонижающее, она быстро смекнула, что дело странное и решительно вмешалась.
— Вадик! Ну, как так можно! Почему ты такой невнимательный! Ушел, а деньги забыл! А что тут происходит?! Ну-ка! Отпустите ребенка немедленно! Что вы здесь устроили? Я полицию сейчас вызову!
— Девушка, вы не очень-то! Он лекарства украсть хотел!
— С чего вы это взяли?
— Потому, что схватил с полки, а платить нечем!
— Я же вам говорю, что он деньги дома забыл. Давайте сюда, я рассчитаюсь. И еще мне вот по этому списку препараты нужны.
Вадик стоял, боясь поднять глаза на Веру, которая быстро сложила в пакет лекарства и, рассчитавшись, легонько подтолкнула его к выходу.
— Иди, дома поговорим.
Оказавшись на улице, она первым делом спросила:
— Он тебе ничего не сделал? Что-нибудь болит?
— Нет.
— А зачем тебе лекарства?
— Иришка заболела. Она утром еще капризничала, а после обеда позвонила воспитательница и сказала, чтобы ее забрали – температура поднялась.
— А почему ты этим занимаешься? Родители где?
Вадик засопел, снова опустив глаза.
— Ясно, что ничего непонятно. Ну, пойдем, герой, я тебя до дома провожу, что ли.
— Не надо. И это… спасибо! Я деньги верну…
— Да не надо ничего возвращать… — Вера осеклась, когда Вадик вскинул на нее злые, сухие уже глаза.
— Я сказал – верну!
— Хорошо! Как скажешь! Давай тогда так — когда сможешь, хорошо?
Мальчик кивнул, взял у нее из рук пакетик с лекарствами и пошел к подъезду.
— Вадик! – Вера догнала его. – Прости, что вмешиваюсь. Если не хочешь – не говори. Тебе помощь нужна?
— Спасибо, но вы уже помогли. Очень.
— Если что, ты помнишь, где я живу?
— Да.
— В любое время, понял меня?
Вадик кивнул и дернул на себя дверь подъезда.
Черед пару дней Иришку забрали в больницу с воспалением легких, а Вадика, который все это время не спал, пытаясь хоть как-то помочь сестре, определили в ту же больницу на обследование. А еще через какое-то время Риту с Сергеем лишили родительских прав и детей передали сначала в детский дом, а потом в новую семью, которая их усыновила.
Прошло несколько лет. Много воды утекло за это время.
Вера исполнила все мечты своей мамы. Поступила в университет, окончила его с красным дипломом, став замечательным переводчиком-синхронистом. На работе познакомилась с будущим мужем и теперь воспитывала двоих детей. Люба не могла нарадоваться на дочь. И все бы хорошо, да только здоровье подвело в самый счастливый момент. Став бабушкой второй раз, Люба настолько погрузилась в хлопоты о внуке, что не обратила внимания на «звоночки», а когда спохватилась – все было уже очень серьезно.
Вера металась по городу, пытаясь выбить квоту и найти врача, который возьмется за такую сложную операцию.
— Чем мне вам помочь? – развела руками заведующая в поликлинике. – Конец года, квоты уже давно все выбраны. Если только на следующий, но там тоже очередь.
— Вы же понимаете, времени мало совсем, – Вера умоляюще смотрела на врача.
— Понимаю… Но, и вы меня поймите. Очень много больных.
— Что можно сделать?
— Я ставлю вас в очередь и как только будет что-то известно – я вам сообщу.
— Посоветуйте, к кому обратиться. Вы ведь знаете в своей среде всех. Кто сможет помочь нам?
— Есть молодой хирург. Недавно перевелся из Питера. Очень талантливый врач. Попробуйте к нему пробиться! Вот его координаты. Сошлитесь на меня, может это как-то поможет, чтобы принял вас побыстрее и проконсультировал.
Врач согласился их принять и уже через два дня Вера сидела с мамой в кабинете у молодого хирурга, который так пристально ее разглядывал, что она поежилась.
— Вадим Сергеевич, что скажете? Возьметесь?
Врач встал и снова внимательно просмотрев снимки, согласно кивнул.
— Да. Возьмусь. И сделаю, что смогу. Риск есть, но я очень постараюсь.
— Спасибо! – Вера облегченно выдохнула и спохватилась. — А сколько это будет стоить? Квоту нам не дали, сказали, что только в следующем году.
— Не волнуйтесь об этом. Потом поговорим.
Вера открыла было рот, чтобы возразить, так как всегда не любила неопределенность. Но, потом передумала. Цену на такие операции она уже примерно знала. Нужная сумма у них почти была собрана, оставалось только продать ее машину, а это не великая проблема, успеют.
Через две недели Любу прооперировали. Вера сидела под реанимацией, ожидая новостей, когда к ней вышел Вадим.
— Все прошло хорошо. Ваша мама полежит пару дней в реанимации, понаблюдаем, а потом переведем в палату, и вы сможете ее увидеть.
— Спасибо! – голос Веры сорвался. – Спасибо… Когда нам лучше будет встретиться, чтобы я смогла вас отблагодарить за то, что вы для нас сделали?
— А вы меня уже отблагодарили, Вера.
— Я? – Вера удивленно смотрела на врача, отказываясь понимать что-либо.
— Вы. Помните мальчишку, для которого вы купили лекарства в аптеке, когда его сестра заболела? – Вадим хитро прищурился и рассмеялся. – Видели бы вы сейчас свое лицо!
— Господи! Так это ты… ой, простите, вы!
— Вера, нам давно пора перейти на «ты». Я все это время терпел, не хотел интригу портить. Давай?
— Давай… А, как…?
— Все расскажу. Давай встретимся через два часа. У меня еще одна маленькая операция, а потом я свободен.
Они сидели на веранде кафе недалеко от медцентра и Вадим рассказывал Вере, как их с Иришкой усыновили и как им повезло с приемными родителями.
— Мой приемный отец был врачом, а мама работала в библиотеке. Очень хорошие люди. Своих детей у них не было, поэтому взяли сначала меня с Иришкой, а потом еще двоих. У нас еще два брата. Оба стали военными.
— А Иришка?
— Иришка работает в театре. У нее прекрасный голос, как оказалось. Мама расслышала, заставила заниматься и носилась с ней, больше, чем со всем пацанами, вместе взятыми. – Вадим рассмеялся. – Зато результат! Окончила консерваторию и теперь поет в опере. Возьму у нее контрамарки, послушаете.
— Спасибо! А ты как? Ну, кроме того, что стал таким прекрасным хирургом?
— Я еще и прекрасный муж, и еще более прекрасный отец. Правда, сыну моему всего пять месяцев от роду, но я стараюсь!
Они рассмеялись.
Вера смотрела на Вадима и не могла поверить, что этот тот самый мальчишка, с которым она познакомилась когда-то, так лихо приземлившись на дорожку, покрытую льдом. И только, почти не изменившийся, серьезный взгляд убеждал ее в том, что это тот самый Вадик, который протянул ей когда-то руку и спросил, не ушиблась ли она.
— Еще тогда понятно было, что врачом станешь! Помнишь, как уверенно ты мне заявил, что перелома нет?
Они долго еще в тот вечер сидели под липами, делясь всем тем, что случилось с ними за эти годы.
Мама Веры поправилась.
А на даче Веры теперь часто собиралась большая компания. Носились по лужайке дети, перекликаясь с родителями, и замирая, когда над соснами, которые росли на участке, вдруг взлетал чистый, словно хрустальный колокольчик голос Иришки, которая запевала какую-нибудь детскую песенку, которую с удовольствием подхватывали и бравые офицеры, и врач, которому, по словам сестры, медведь оттоптал не одно, а сразу оба уха, и серьезный банкир, которым стал Верочкин муж, и сама Вера, которая закидывала голову, смотрела на качающиеся в вышине верхушки любимых ее сосен и думала, какая же она счастливая, что все это происходит с ней здесь и сейчас.
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
