Тридцать пять примерно лет тому назад в аудиторию одного весьма престижного вуза вошёл преподаватель, высокий, смуглый и без портфеля. Аудитория была большая, примерно на полтораста человек. Поточная аудитория, как говорили тогда, и в ней должна была состояться поточная лекция — для половины курса.
Его неохотно, но вежливо приветствовали студенты, встав со своих мест. Тогда не сейчас — тогда требование приходить на лекцию в костюме или хотя бы в пуловере поверх сорочки с галстуком (для студентов) и в платье или в блузке под пиджаком делового стиля (для студенток) ещё не считалось измывательством и травмой. Короче говоря, студенты встали, потом сели, преподаватель подошёл к доске, взял кусок мела, написал «Социальная статистика» и обернулся к аудитории.
— Друзья! — сказал он. — Меня зовут доцент Архангельский. К сожалению, профессор Вера Кузьминична Мальцева немного захворала и поручила мне провести первую лекцию этого чрезвычайно интересного и полезного курса. Я решил вместо введения ознакомить вас с главным, базовым принципом социальной статистики. Но для начала — давайте слегка взбодримся. Слегка, я бы сказал, повеселимся. Вы не против?
— За! Мы — за! Конечно, давайте! — ответили студенты.
Им понравился этот человек. Одна девушка, сидевшая в первом ряду, даже спросила:
— Извините, пожалуйста, а как вас зовут?
— Доцент Архангельский, я же сказал.
— А имя-отчество? — не отставала студентка.
— Гавриил Светозарович, — ответил он, опустив глаза.
— Ой, а вы, наверное, серб? Или болгарин? — спросил кто-то ещё. — Такое отчество редкое.
— Нет, — ответил доцент Архангельский. — Вы, наверное, хотите спросить, кто я по национальности. Честно скажу: не знаю. Или ещё честнее: никто. Сначала я думал, что я еврей. Потом спросил отца. Он сказал, что это неважно… Но хватит о личном. Давайте к делу?
— К делу! — нестройно ответила аудитория.
— Смотрите, — сказал он. — Вас на потоке, я вижу, примерно сто человек. Староста курса тут? Сколько вас? Ага, сто десять, я не ошибся. Девушек поменьше, чем молодых людей. Вижу, что примерно вдвое меньше, то есть в целом на двух парней одна девушка, что совершенно не соответствует распределению полов в населении страны, в возрастной когорте и так далее — но полностью соответствует специфике данного вуза. Сейчас вам чуть-чуть за двадцать. Пройдёт тридцать или немногим более лет — и вам станет около пятидесяти. Плюс-минус. Время подведения итогов. Давайте представим себе, кем вы будете к пятидесяти годам. У вас будут семьи? Дети? Какая у вас будет работа, зарплата, вообще социальный статус? Давайте пока остановимся на этих характеристиках. Ну, диктуйте. Только не все сразу.
Скоро доска заполнилась таблицами желаемого будущего. У всех были крепкие счастливые семьи, от одного до троих детей, и дети уже успели подрасти и поступить в вуз — причём у многих в этот же самый. Все занимали серьёзные начальственные должности (это не было пустыми фантазиями, потому что именно данный вуз традиционно был кузницей руководящих кадров); правда, кое-кто собирался пойти в науку, но там дорасти самое малое до профессора в вузе или руководителя подразделения в каком-нибудь НИИ.
Несколько девушек, как бы в противовес общей тенденции, собирались стать «просто женой хорошего, надёжного человека». Точнее говоря, не собирались — а были согласны на такой поворот событий. Разумеется, под «хорошим, надёжным человеком» предполагался мужчина из предыдущего пункта — то есть большой начальник или крупный учёный.
— Отлично! — сказал доцент Архангельский. — А теперь давайте попробуем посмотреть, как будет на самом деле. Согласно законам социальной статистики, которая — такая же беспощадная и неумолимая дама, как физика или, к примеру, физиология. «Отчего люди не летают?» — спрашивала Катерина из «Грозы». Летают, ещё как! Но — вниз. Ускорение свободного падения, и привет. Как ни кидай яблоко вверх, оно все равно упадёт на землю. Как ни питайся, как ни лечись — ты не молодеешь, а стареешь… — он обвёл глазами аудиторию. — Да, у нас не совсем обычный институт, в него трудно поступить, это кузница кадров, наш диплом открывает многие двери. Поэтому, конечно, хочется надеяться на всё самое хорошее. И в самом деле, судьба вашего курса, без сомнений, будет гораздо благополучнее, чем судьба ваших ровесников из какого-нибудь заштатного вуза. Но всё равно… — и он развёл руками.
— Что вы имеете в виду? — спросила давешняя девушка из первого ряда; в этом «всё равно» она услышала угрозу.
— И всё равно, — повторил он, — статистика неумолима. Из ста десяти человек на вашем курсе только десять или пятнадцать достигнут тех или иных высот. Утешайтесь: это очень много! В провинциальном вузе таких будет один человек, а может, и полчеловека на выпуск. Большинство будет на хорошем среднем уровне. Примерно четверть — на очень среднем. Голодать-бедовать не придётся, но — от аванса до получки. С хлеба на квас. Увы, человек пять, а может, и семь из вас вообще сойдут с круга. Говоря грубо — обнищают и сопьются, превратятся в полные ничтожества не только в социальном, но и в человеческом смысле. Да, и в человеческом тоже, не морщите носы! А что вы хотите от алкашей-бездельников или от весёлых пьющих дамочек? Извините. Я не имею в виду никого конкретно, особенно сейчас, когда вы все такие светлые, радостные, чистые и бодрые. Но социальную статистику не обманешь. Эти люди сидят вот здесь, в этой аудитории. Только не надо вглядываться в своих друзей! — усмехнулся он. — Всё равно не угадаете.
Он прошёлся по залу и продолжал:
— Но не всё так страшно! Теперь посмотрим на правый хвост распределения, где собрались самые лучшие. Только что принят закон о кооперации. Люди получат возможность зарабатывать очень большие деньги, заниматься бизнесом, не опасаясь уголовных статей. Так вот, один из вас будет богат, причём не по-нашему, по-советски, где 700 рублей в месяц считается заоблачным доходом, а на мировом уровне! Он станет мультимиллионером или даже миллиардером. Старые друзья просто физически не смогут с ним встретиться — он будет жить где-нибудь в Альпах, за многослойными кордонами секретарей и референтов. Так что попросить у него до получки — не получится. И ещё среди вас как минимум два миллионера. Девушки! — засмеялся доцент. — Не вертите головами! Не найдёте! А если вдруг вам покажется, что вы угадали, — не стремитесь выйти за них замуж вот прямо сейчас. Потому что они лет в сорок с вами разведутся и найдут себе юных красавиц. Мой совет — ну их к чёрту.
Я не запрашивал в кадрах ваши личные дела, но я почти уверен — среди вас есть дети руководящих работников, в том числе и высокого уровня. Больше двух? Трое? Отлично. Мне совершенно не важно, кто это. Важно другое — никто из них не достигнет уровня своего папы или дедушки. Один будет так-сяк, средний класс. Второй — вроде богатый, но тоже не очень. А вот один из них попадет «на левый хвост». То есть сойдёт с круга, обнищает, сопьётся. Грустно? Мне тоже.
Наверное, среди вас есть влюблённые парочки. Может быть, кто-то уже успел пожениться, а кто-то только собирается. Что ж! Не менее пяти пар счастливо доживут до серебряной свадьбы и будут жить дальше, в любви и верности, в окружении детей и внуков. Но будут и разводы — и простые, и ужасные.
— Ужасные — это как? — спросил кто-то.
— Ужасные в смысле подлости, злобы, обмана и алчности. С делёжкой имущества, с требованиями отдать назад свадебные подарки, с внезапным увозом детей и вообще с использованием детей в ссорах. Как это у Льва Толстого: «Она дралась Лидой, нашей младшей дочкой, а я дрался Васей, старшим сыном». Но беды с детьми тут только начинаются. У кого-то сын свяжется с криминалом и сядет, у кого-то дочь выйдет замуж в очень надменную семью, которая не захочет знать её маму с папой. Сколько горя, сколько слёз! Но этим покинутым родителям или родителям детей-уголовников будут завидовать другие.
— Кто? Почему?
— Те, у которых родятся дети-инвалиды.
— Такие у нас тоже будут?
— Две семьи, — сказал доцент. — И это будут две разные судьбы. Одна семья посвятит жизнь своему ребёнку. А другая — отдаст его, как бы это выразиться, в специализированное учреждение. В обоих семьях родители в итоге разведутся. В первой — кончатся силы, во второй — замучит совесть и взаимные упрёки. Но и это ещё не всё. Кому-то будет суждено похоронить своего ребёнка подростком. А кому-то — уже почти совсем взрослым человеком, студентом.
— Грустно-то как…
— А ещё грустнее, — покивал доцент, — что некоторые из вас не доживут до пятидесяти лет.
— Ну и что нам теперь делать?
— Вообще-то делать тут нечего. Но я смогу вам немного помочь. У нас осталось время до конца лекции. Я уйду, а вы разберёте себе эти роли. Кто на что согласен. Возможны компенсации: например, богатство в обмен на измену и грабительский развод. Или любовь в обмен на бедность. Ну и так далее. Напишете на листочках и сдадите мне. Имена-фамилии не обязательно. Я разберусь.
Он быстро вышел из аудитории.
Студенты зашумели. Кто-то легкомысленный сказал, что это просто шутка. Кто-то умный — что сто десять человек — это слишком маленькая группа, чтобы на ней всё отразилось. А один парень вдруг сказал, что клянётся взять себе больных детей и гнусный развод — но при условии, что он станет миллиардером. «Хитренький какой!» — засмеялись все.
Миллиардером он, кстати говоря, стал; дети у него были здоровые и жена верная. Но, помня этот разговор и свою клятву, он отдавал огромные суммы на детские больницы и школы-интернаты.
А его однокурсник, внук министра и на короткое время даже компаньон, разорился дотла и помаленьку спивался. Сидел в рюмочной на Пятницкой и рассказывал своему закадычному дружку — тоже бывшему однокурснику — как его обокрала жена при разводе. То ли смеялся, то ли плакал: «А ведь какая любовь была! И главное — наша девочка, генеральская внучка!». Вывезла из квартиры всё, включая электрические розетки и карнизы для штор. И сами шторы тоже. И детей. Ещё он рассказывал, что недавно обзванивал старых приятелей — и всё вышло, как этот Гаврила говорил: «Пашка спился, Санька умер, Лидка тоже тю-тю, у Верки и Вовки сын сидит, Боб без работы, а вот Аверьян — ого! Вице-губер. Но он один такой. Ну и так дальше. Всё верно мужик сказал. Статистика!».
— А знаешь, кто был этот доцент Архангельский? — вдруг спросил дружок. Приблизил лицо и прошептал: — Архангел Гавриил!
— Ну? — изумился внук министра. — Вот оно что, значит… — потом подумал и покачал головой. — Не! Не-не-не! Ерунда. Архангелы такие не бывают. Это она, вот эта… беспощадная социальная статистика.
— Неумолимая и беспощадная! — кивнул дружок и пошёл к прилавку за следующей рюмкой.
Источник: izbrannoe.com
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
