— Ух, ты! — радовалась Машка. — Вот это свёрточек! Неужели это всё мне? Я столько не съем.
Машка сопроводила Ирину, аккуратно заносившую её подарочек, от прихожей до спальни, не выпуская свёрток из виду. И, с трудом дождавшись, пока новую игрушку или лакомство (а, может, кроватку?) положат, живо запрыгнула на кровать.
— Машка, брысь! — шёпотом крикнула Ирина.
Кошка, появившаяся в семье меньше года назад, обиделась и демонстративно отпрыгнула на край широкой двухспалки:
— Так это не мне?! — читалось в её взгляде. — И даже не поделитесь?
— Вот там и лежи, только тихо, — снова зашептала хозяйка.
— Ну, и ладно! — подумала Машка и скрутилась в клубочек, отвернувшись от Ирины и свёртка.
Ирина вышла, Машка слышала, как она сказала Стасу:
— Пусть поспит, сколько нужно. Не будем будить.
— То брыськают, то заботятся, — фыркнула кошка. — А вот не хочу я спать, хочу играть!
Машка резво спрыгнула с кровати, цепляя затаившегося на стене солнечного зайчика. Но каждый раз, когда ей удавалось накрыть его, он каким-то образом выбирался и оказывался на её рыжей, в белом носочке, лапке.
— Вот жулик! — после нескольких попыток решила Машка. — Я с такими не вожусь!
Она отошла от стены и начала мыть лапку. А заодно и другую. Ну, и ушки, конечно. Только хотела перейти к мордочке, как свёрток зашевелился. Снизу она этого не видела, зато отчётливо слышала.
Движение, теперь сопровождавшееся ещё и кряхтением, повторилось. Любопытство взяло верх, Машка, снова в один прыжок очутившаяся на кровати, осторожно, на полусогнутых, слегка дрожащих лапках подкрадывалась к кульку. Навострив ушки, она жадно втягивала воздух.
— Какой странный запах… Там будто и Ира, и Стас, и банка парного молока разом.
Машка прижалась к свёртку носом, мягко потёрлась лбом о его бочок. А свёрток как заорёт!
Вбежала Ира.
— Вот дрянь! Брысь отсюда!
Кошка, прижав уши, бросилась вон из комнаты.
— Что случилось? — спокойно поинтересовался Стас.
— Да Машка эта Дашу разбудила и напугала. Не вовремя мы кошку завели.
— Да кто же знал, что у нас Дашка в этом году появится. Мы же сколько пытались…
***
И правда, так всё чуднó получилось: вот уже пять лет Стас с Ириной о ребёночке мечтали, да всё не давал Бог. И обследования проходили, и витамины пили, и врачей слушались, и по уговорам бабушек молились. Ничего не помогало.
А тут баба Зина, соседка из сорок третьей квартиры, в январе им маленький лохматый комок принесла.
— Ириш, возьмёшь? — спросила Зинаида Семёновна, протягивая ей рыжую кроху. — Ей и трёх месяцев нет, это Мурёны моей дочка, чистенькая.
— Ой, да мы как-то не планировали, баб Зин.
— Да возьми, — уговаривала соседка. — Мурку вчерась машина сбила, — едва сдерживала слёзы Семёновна. — Мальчуганов я сразу пристроила, девочку одну себе оставила, а эту вот некуда деть. Бери, будет тебе рыжее счастье.
Ирина и взяла. А рыжий комок счастьем быть не торопился, скорее, тридцать три несчастья приносил: то посуду побьёт, то штору сдёрнет, то лужу не там напрудит или обои когтями обдерёт…
Но ласковая была — этого у неё не отнять: забиралась с вечера на живот хозяйке — и давай песни петь да лапками массаж делать. А Стасу спину, непростой работой грузчика подорванную, лечила; он ей за это все выходки готов был простить.
Впрочем, долго эти шалости им терпеть не пришлось: Машка как-то самовоспиталась и остепенилась, гонялась и игралась будь здоров, но пакостить перестала. Видно, и правда решила хозяйским счастьем сделаться. Да только их другое счастье настигло: Ирина узнала, что в положении, сбылась мечта. Машка сразу как-то отбросилась на второй план: кормили-поили — и то хорошо. Гладили вот реже, но это мурлыкать не мешало. С остальными же своими кошачьими нуждами она сама прекрасно справлялась. Так и жили.
А потом Ирина пропала. Машка сильно тосковала, не понимала, куда хозяйка делась, всё постель ей грела, почти неделю не ела. И тут — нá тебе: вернулась Ирина, да ещё и с подарком!
***
— Не будила и не пугала я никого, оно само, — переживала Машка за дверью, и всё лапкой о косяк скребла — впустите, мол.
Но её вряд ли слышали: кулёк заливался во весь рот: ни укачивания, ни песни, ни грудь не помогали. Ирина извелась вся. Отдала красную Дашку Стасу и вышла маме позвонить. Тут-то Машка в комнату и юркнула.
Мама Ире ничего путного не посоветовала, только предположила, что дело в смене обстановки. И проветрить квартиру предложила.
Стас долго ора дочкиного не выдержал, положил кроху в кроватку и выскользнул за дверь с таким видом, словно сделал всё, что мог.
Ира скорее с мамой распрощалась и с твёрдым решением вызывать врача, если Дашка в ближайшие пять минут не успокоится, ринулась к спальне. Да только перед самой дверью поняла, что малышка уже и не плачет.
Открыла тихонечко дверь — и обомлела: Дашка спокойно себе сопела в кроватке, а Машка обнимала её и пела:
— Мур-мур, ур-р-р, ур-р-р, — так слышала Ирина.
— Люблю тебя, маленькое чудо, — так говорила Машка.
Ира сперва хотела выгнать кошку из детской кроватки: вдруг микробы какие чаду неокрепшему принесёт. Но Стас не дал:
— Ты что, опять концерт хочешь? Пусть спят.
Так Машка Дашку спать каждый день и укладывала. Обнимет, согреет, песню заведёт — младенческие сны приманит. А хозяйку педиатр успокоил:
— Кошка — это хорошо. Если она прямо с пелёнок рядом, то меньше вероятность, что ребёнок будет аллергиком.
С тех пор Машку от Дашки никто не отгонял, так и росли вместе. Кошка и ползать маленькую хозяйку учила, и зубик её первый «вышептала», и опорой шагам нестойким была, и слёзки от детских обид и падений вытирала.
А уж как играть они вдвоём любили! Дашка Машку и в коляске катала, и соску в рот ей запихивала, и пеленала: кошке всё нравилось, всё терпелось.
Подросла чуть Даша, в пятилетнюю принцессу превратилась. Раздобревшая от хорошей жизни Машка к ней в зáмок зайдёт, лбом о лоб потрётся, а девочка представляет, будто это лев её ручной, который от злых врагов защитит и некрасивых принцев отгонит.
Так, собственно, и вышло. Нагрянул как-то к Даше в гости парень чернявый, в носу кольцо, речь для веса словами бранными приукрашена. Ой, как шестнадцатилетняя хозяйка по нему сохла! А кошка возьми — да подмочи репутацию дома… Прямо в берцы его высокие кожаные своё грязное дело сделала, только он разуться успел. Парень рассердился, пнул Машку и дверью хлопнул.
Дашка неделю на Машку дулась, из комнаты своей её выгоняла. А потом увидела Кольку этого с Нинкой в обнимку — и всё поняла. Оказалось, поспорили парни, чьей Дашка будет, вот Ник, как звали его в тусовке, за ней и приударил.
Плакала Дашка, с подаренным папой мишкой обнималась. А Машка по ночам воротником ей на шею ложилась, слёзный ком оттуда изгоняла да струйки солёные с щёк девушки язычком собирала.
А через год встретила Дашка своего настоящего принца, тоже рыжеволосого. Машка ещё на пороге о его ноги тереться стала, чувствовала, что он хозяйку не меньше неё любит. И на свадьбе их Машка была, и в квартиру другую с ними переехала, и тихим свидетелем их семейного счастья стала.
— Мур-мур-р, ур-р, — слышал Антон.
— И я тебя люблю, — отвечала Дашка.
Две рыжих — не разлей вода.
***
— Машка, ну, хватит, вставай! — ревела Дашка. — Тебе поесть надо.
— Милая, не убивайся так, тебе сейчас волноваться нельзя, — упрашивал любимую Антон. — Старенькая наша Маня уже, видно, пора ей.
А Дашка только сильнее разрывалась:
— Вставай, говорю, тебе ещё мою дочку нянчить…
Но кошка лишь смотрела на хозяйку добрыми, слегка подёрнутыми пеленой глазами. Встать у неё уже не было сил.
— Да как же я без тебя… — всхлипывала Дашка. Она нагнулась, чтобы проверить, дышит ли Машка. Кошка неровно втягивала воздух, её нос горел.
— Останься, — тихо попросила девушка, как в детстве прислонившись лбом к мягкому лбу кошки.
— Мур-р, — из последних сил пропела Машка.
— И я тебя люблю…
***
Тем утром Дашка совсем не хотела вставать с постели и временами, горько вздыхая, обнимала подушку. Антон поцеловал её душистые огненные волосы:
— Хочешь, я останусь? — спросил он.
— Не нужно, иди, я справлюсь, — ответила Даша.
— Не грусти, я люблю тебя. Обещаю вернуться пораньше.
И ушёл.
Через пару минут в домофон позвонили:
— Даша, это я, открывай. Ключи забыл!
Девушка молча нажала на кнопку и открыла дверь. В прихожую вошёл запыхавшийся Антон:
— Вот, посмотри, кто на нашей машине сидел, — пытаясь отдышаться, произнёс он.
В ладонях Антона барахтался и тоненько пищал рыжий котёнок.
— Никаких больше кошек! — хотела крикнуть Дашка, но муж уже вручил ей дрожащего пушистика.
Девушка невольно прижала малыша к себе, не в силах оторваться от испуганно и нежно глядящих на неё двух чёрных пуговок. От этих давно знакомых ей глаз. В новой жизни Машка была котом!
Автор: Виктория_Рубцова
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
